У морианских шахтеров есть старая поговорка, которая гласит: «Чем неприветливей выглядит планета, тем больше шансов найти в ее недрах сокровища». Те, кто близко знают Рори Свонна, утверждают, что он олицетворяет собой эту поговорку.

Свонн известен друзьям как грубый и неотесанный с виду человек, который на самом деле является одаренным механиком, не уступающим в мастерстве лучшим в секторе инженерам терранов.

Но даже ближайшим друзьям не известны все подробности о прошлом Рори Свонна.

Он родился в семье, входившей в династию технически подкованных шахтеров, и уже в молодости стал разбираться в технике и технологиях лучше, чем кто-либо за всю историю своего рода. Свонн вырос там, где существование на грани выживания стало нормой. Трудности вынуждали его постоянно проявлять изобретательность, и со временем он, чтобы продержаться на плаву, научился собирать из запчастей от разных механизмов совершенно новые устройства.

С таким талантом Свонн мог оставить тяжелую жизнь шахтера и получить работу в любой из престижных инженерных корпораций. Вместо этого он решил пойти по стопам своей семьи и заняться горным делом.

В итоге, экономя каждый кредит, взяв денег в долг и объединившись с близкими друзьями, Свонн реализовал мечту всей своей жизни и основал собственное шахтерское предприятие на отдаленной планете Майнхофф. Поначалу доходы постоянно росли, но со временем Келморийкий синдикат, контролировавший шахтерскую деятельность на той планете, стал собирать все более и более высокие налоги, из-за чего Свонн уже с трудом мог покупать даже товары первой необходимости — еду, воду и лекарства.

При этом другие шахты на Майнхоффе оставались на удивление прибыльными. Свонн узнал, ими владеет Тэвиш Керр, сын влиятельного торговца сырьем. Воспользовавшись богатством отца, Керр подкупил келморийских чиновников, чтобы те наложили на предприятие Свонна неподъемное налоговое бремя и вынудили Рори покинуть планету, сделав Тэвиша монополистом в разработке ее богатых месторождений. Свонн и его товарищи подали в Союз жалобу, но безрезультатно. Очевидно, каждый чиновник, так или иначе связанный с Майнхоффом, был подкуплен Тэвишем. Договориться же с сыном торговца было заведомо невозможно — Тэвиш не желал делиться со Свонном прибылью. Он хотел оставаться монополистом.

Свонн и его компаньоны, задавленные налогами и неспособные перекупить взятки Тэвиша, объявили свою шахту независимой от контроля Келморийского синдиката. Когда Союз в ответ послал на захват собственности мятежного предприятия свои войска, Свонн и его товарищи приняли бой. Однако расплата оказалась скорой и безжалостной. Келморийцы жестоко подавили бунт и начали убивать шахтеров. Если бы на планету не прибыл получивший от сражавшихся повстанцев сигнал бедствия Джим Рейнор со своими рейдерами, все шахтеры могли бы расстаться с жизнью.

Свонн выжил, но восстание дорого ему обошлось: его шахта лежала в руинах, в бою он потерял руку и лишился нескольких близких друзей. Свонну больше нечего было делать на Майнхоффе, и он присоединился к «Рейдерам Рейнора». С той поры Свонн стал душой «Гипериона»: его ценят не только за то, что он собирает уникальное оружие и держит на ходу старый корабль повстанцев, но и за мудрые советы, которые он дает команде.

В последнее время соратникам Рейнора приходится особенно нелегко, однако оптимизм Свонна не дает бойцам пасть духом. Свонн не забыл, что обязан Рейнору жизнью, и его верность лидеру повстанцев остается нерушимой. Пожалуй, главное, чему научила Свонна работа шахтером — это то, что без веры в товарищей не пережить трудные времена. А главное, чему научил «Рейдеров» Свонн — нельзя судить о планете по одной лишь поверхности.

У морианских шахтеров есть старая поговорка, которая гласит: «Чем неприветливей выглядит планета, тем больше шансов найти в ее недрах сокровища». Те, кто близко знают Рори Свонна, утверждают, что он олицетворяет собой эту поговорку.

Свонн известен друзьям как грубый и неотесанный с виду человек, который на самом деле является одаренным механиком, не уступающим в мастерстве лучшим в секторе инженерам терранов.

Но даже ближайшим друзьям не известны все подробности о прошлом Рори Свонна.

Он родился в семье, входившей в династию технически подкованных шахтеров, и уже в молодости стал разбираться в технике и технологиях лучше, чем кто-либо за всю историю своего рода. Свонн вырос там, где существование на грани выживания стало нормой. Трудности вынуждали его постоянно проявлять изобретательность, и со временем он, чтобы продержаться на плаву, научился собирать из запчастей от разных механизмов совершенно новые устройства.

С таким талантом Свонн мог оставить тяжелую жизнь шахтера и получить работу в любой из престижных инженерных корпораций. Вместо этого он решил пойти по стопам своей семьи и заняться горным делом.

В итоге, экономя каждый кредит, взяв денег в долг и объединившись с близкими друзьями, Свонн реализовал мечту всей своей жизни и основал собственное шахтерское предприятие на отдаленной планете Майнхофф. Поначалу доходы постоянно росли, но со временем Келморийкий синдикат, контролировавший шахтерскую деятельность на той планете, стал собирать все более и более высокие налоги, из-за чего Свонн уже с трудом мог покупать даже товары первой необходимости — еду, воду и лекарства.

При этом другие шахты на Майнхоффе оставались на удивление прибыльными. Свонн узнал, ими владеет Тэвиш Керр, сын влиятельного торговца сырьем. Воспользовавшись богатством отца, Керр подкупил келморийских чиновников, чтобы те наложили на предприятие Свонна неподъемное налоговое бремя и вынудили Рори покинуть планету, сделав Тэвиша монополистом в разработке ее богатых месторождений. Свонн и его товарищи подали в Союз жалобу, но безрезультатно. Очевидно, каждый чиновник, так или иначе связанный с Майнхоффом, был подкуплен Тэвишем. Договориться же с сыном торговца было заведомо невозможно — Тэвиш не желал делиться со Свонном прибылью. Он хотел оставаться монополистом.

Свонн и его компаньоны, задавленные налогами и неспособные перекупить взятки Тэвиша, объявили свою шахту независимой от контроля Келморийского синдиката. Когда Союз в ответ послал на захват собственности мятежного предприятия свои войска, Свонн и его товарищи приняли бой. Однако расплата оказалась скорой и безжалостной. Келморийцы жестоко подавили бунт и начали убивать шахтеров. Если бы на планету не прибыл получивший от сражавшихся повстанцев сигнал бедствия Джим Рейнор со своими рейдерами, все шахтеры могли бы расстаться с жизнью.

Свонн выжил, но восстание дорого ему обошлось: его шахта лежала в руинах, в бою он потерял руку и лишился нескольких близких друзей. Свонну больше нечего было делать на Майнхоффе, и он присоединился к «Рейдерам Рейнора». С той поры Свонн стал душой «Гипериона»: его ценят не только за то, что он собирает уникальное оружие и держит на ходу старый корабль повстанцев, но и за мудрые советы, которые он дает команде.

В последнее время соратникам Рейнора приходится особенно нелегко, однако оптимизм Свонна не дает бойцам пасть духом. Свонн не забыл, что обязан Рейнору жизнью, и его верность лидеру повстанцев остается нерушимой. Пожалуй, главное, чему научила Свонна работа шахтером — это то, что без веры в товарищей не пережить трудные времена. А главное, чему научил «Рейдеров» Свонн — нельзя судить о планете по одной лишь поверхности.



На заре своей научной карьеры, в исследовательском центре Доминиона Тирадор III, Игон Стетманн вращался среди столь же идеалистически настроенных молодых людей, что он сам. Большинство разделяли его убежденность в том, что именно их поколению предстоит создать всем терранам сектора Копрулу лучшее будущее.

Эти амбициозные молодые ученые были распределены по разным отделам центра, который постепенно разрастался, и работали над различными задачами. В напарники Стетманну досталась талантливая Изабелла Йорин. Им была поручена разработка портативного силового поля из ионизированного газа, наподобие плазменного щита протоссов, но для производства которого не требуется генератор псионного поля. В уверенности, что этот аппарат будет служить боевым и мирным целям, Стетманн окунулся в работу с головой и уже через несколько месяцев представил макет.

Шло время, и Стетманн обнаружил, что его задача — лишь часть гораздо более масштабного проекта, имеющего исключительно военное предназначение. Его практическое применение выглядело вопиюще аморально. Когда Стетманну, по итогам успешной работы над силовым полем, был предоставлен доступ к еще более закрытым конфиденциальным материалам, он стал свидетелем жестоких хирургических экспериментов над подопытными. На место костей и органов им внедрялись искусственные компоненты. Эти страшные опыты имели целью создание элитных боевых единиц с характеристиками, развитыми кибернетическим путем. На следующем этапе эксперимента к этим существам должно было быть хирургически присоединено силовое поле, разработанное Стетманном. Таким образом, в дальнейшем они смогут самостоятельно генерировать защитные щиты. Возмутительнее всего было то, что в качестве подопытных единиц принудительно использовались заключенные тюрьмы «Новый Фолсом».

Стетманн считал, что эти исследования, с этической точки зрения, недопустимы. Изабелла и другие ученые опасались, что его критические высказывания повредят их карьере. Стетманн не понимал, откуда такая враждебность. Он пришел к заключению, что моральную стойкость коллег, их веру в идеалы, подорвала бытовавшая в центре разобщенность, когда все разделены по ячейкам. Каждый сосредоточен на собственной работе, и она кажется ему полезной и безопасной; цельного же видения проекта ни у кого нет, и никто не понимает, насколько он тлетворен.

Не желая мириться с таким положением вещей, Стетманн разработал сложный компьютерный вирус, чтобы внести сумятицу в работу Тирадора. Он также предпринял более «личный» акт саботажа: накануне дня, когда вирус должен был внедриться в компьютерную систему, он похитил макет силового поля и подменил его безопасной «пустышкой». Затем он запустил вирус. Атака повергла центр в полный хаос: с центрального компьютера были снесены подчистую все данные, замки камер, где держали подопытных, оказались разблокированы, а сторожевые турели обернулись против охранников.

В общей суматохе Стетманну удалось скрыться, однако его задержала Йорин. Она захватила управление взрывостойкой дверью, закрывавшей выход с территории центра, и отказалась выпускать своего вчерашнего напарника. Такая преданность Доминиону привела Стетманна в негодование, но он не мог решиться причинить Изабелле вред. Он провел через макет силового поля сверхмощный заряд, спровоцировав тем самым сильный выброс электромагнитной энергии. Это отвлекло внимание Йорин. Под воздействием излучения все электронные приборы, находившиеся поблизости, накалились и вышли из строя; замки на двери разомкнулись, и путь был свободен.

Стетманн втайне покинул планету на торговом космическом корабле. Следующие несколько месяцев он провел в Мертвецком порту — своего рода пиратской гавани, где кишели преступники всех мастей и где ему не угрожало попасться Доминиону. Он пробавлялся продажей разных технических усовершенствований, пока его талантами не заинтересовались не отличавшиеся щепетильностью криминальные группировки. К нему даже обращались, к примеру, с просьбой внедрить прибор слежения непосредственно в мозг должников и прочих, кого местные «бароны» считали своей собственностью.

Стетманн отказался, и против него немедленно началась травля. В поисках пропитания ему пришлось подбирать отбросы городского космопорта. Он утратил всякий интерес и вкус к жизни. Как он ни скрывался, его разыскали члены одной из группировок, на которую он отказался работать. Вооруженные бандиты сокружили молодого ученого и собирались расправиться с ним средь бела дня, на виду у всего космопорта, — в назидание всем строптивцам в городе.

В толпе зевак было два человека, которые не могли молча стоять и смотреть, как убивают ни в чем не повинного юношу. Мэтт Хорнер и Джим Рейнор оказались в Мертвецком порту случайно: они прибыли пополнить припасы на крейсере «Гиперион» во главе «Рейдеров Рейнора». Они освободили Стетманна из рук бандитов и выслушали рассказ о том, как он покинул Тирадор. Рейнор предложил ученому присоединиться к повстанцам на правах главного научного консультанта.

Стетманн принял приглашение и вскоре сделался незаменимым участником отряда. Товарищи его любят, хотя иногда не обходится без стычек: очень уж он порой странно себя ведет. Благодаря Рейдерам Рейнора Стетманн может продолжать борьбу с несправедливостью беспринципного Доминиона. Но главное — на «Гиперионе» к нему вернулось то, что он, казалось, навсегда утратил в Тирадоре: вера в то, что он может изменить ход вещей в секторе Копрулу.

На заре своей научной карьеры, в исследовательском центре Доминиона Тирадор III, Игон Стетманн вращался среди столь же идеалистически настроенных молодых людей, что он сам. Большинство разделяли его убежденность в том, что именно их поколению предстоит создать всем терранам сектора Копрулу лучшее будущее.

Эти амбициозные молодые ученые были распределены по разным отделам центра, который постепенно разрастался, и работали над различными задачами. В напарники Стетманну досталась талантливая Изабелла Йорин. Им была поручена разработка портативного силового поля из ионизированного газа, наподобие плазменного щита протоссов, но для производства которого не требуется генератор псионного поля. В уверенности, что этот аппарат будет служить боевым и мирным целям, Стетманн окунулся в работу с головой и уже через несколько месяцев представил макет.

Шло время, и Стетманн обнаружил, что его задача — лишь часть гораздо более масштабного проекта, имеющего исключительно военное предназначение. Его практическое применение выглядело вопиюще аморально. Когда Стетманну, по итогам успешной работы над силовым полем, был предоставлен доступ к еще более закрытым конфиденциальным материалам, он стал свидетелем жестоких хирургических экспериментов над подопытными. На место костей и органов им внедрялись искусственные компоненты. Эти страшные опыты имели целью создание элитных боевых единиц с характеристиками, развитыми кибернетическим путем. На следующем этапе эксперимента к этим существам должно было быть хирургически присоединено силовое поле, разработанное Стетманном. Таким образом, в дальнейшем они смогут самостоятельно генерировать защитные щиты. Возмутительнее всего было то, что в качестве подопытных единиц принудительно использовались заключенные тюрьмы «Новый Фолсом».

Стетманн считал, что эти исследования, с этической точки зрения, недопустимы. Изабелла и другие ученые опасались, что его критические высказывания повредят их карьере. Стетманн не понимал, откуда такая враждебность. Он пришел к заключению, что моральную стойкость коллег, их веру в идеалы, подорвала бытовавшая в центре разобщенность, когда все разделены по ячейкам. Каждый сосредоточен на собственной работе, и она кажется ему полезной и безопасной; цельного же видения проекта ни у кого нет, и никто не понимает, насколько он тлетворен.

Не желая мириться с таким положением вещей, Стетманн разработал сложный компьютерный вирус, чтобы внести сумятицу в работу Тирадора. Он также предпринял более «личный» акт саботажа: накануне дня, когда вирус должен был внедриться в компьютерную систему, он похитил макет силового поля и подменил его безопасной «пустышкой». Затем он запустил вирус. Атака повергла центр в полный хаос: с центрального компьютера были снесены подчистую все данные, замки камер, где держали подопытных, оказались разблокированы, а сторожевые турели обернулись против охранников.

В общей суматохе Стетманну удалось скрыться, однако его задержала Йорин. Она захватила управление взрывостойкой дверью, закрывавшей выход с территории центра, и отказалась выпускать своего вчерашнего напарника. Такая преданность Доминиону привела Стетманна в негодование, но он не мог решиться причинить Изабелле вред. Он провел через макет силового поля сверхмощный заряд, спровоцировав тем самым сильный выброс электромагнитной энергии. Это отвлекло внимание Йорин. Под воздействием излучения все электронные приборы, находившиеся поблизости, накалились и вышли из строя; замки на двери разомкнулись, и путь был свободен.

Стетманн втайне покинул планету на торговом космическом корабле. Следующие несколько месяцев он провел в Мертвецком порту — своего рода пиратской гавани, где кишели преступники всех мастей и где ему не угрожало попасться Доминиону. Он пробавлялся продажей разных технических усовершенствований, пока его талантами не заинтересовались не отличавшиеся щепетильностью криминальные группировки. К нему даже обращались, к примеру, с просьбой внедрить прибор слежения непосредственно в мозг должников и прочих, кого местные «бароны» считали своей собственностью.

Стетманн отказался, и против него немедленно началась травля. В поисках пропитания ему пришлось подбирать отбросы городского космопорта. Он утратил всякий интерес и вкус к жизни. Как он ни скрывался, его разыскали члены одной из группировок, на которую он отказался работать. Вооруженные бандиты сокружили молодого ученого и собирались расправиться с ним средь бела дня, на виду у всего космопорта, — в назидание всем строптивцам в городе.

В толпе зевак было два человека, которые не могли молча стоять и смотреть, как убивают ни в чем не повинного юношу. Мэтт Хорнер и Джим Рейнор оказались в Мертвецком порту случайно: они прибыли пополнить припасы на крейсере «Гиперион» во главе «Рейдеров Рейнора». Они освободили Стетманна из рук бандитов и выслушали рассказ о том, как он покинул Тирадор. Рейнор предложил ученому присоединиться к повстанцам на правах главного научного консультанта.

Стетманн принял приглашение и вскоре сделался незаменимым участником отряда. Товарищи его любят, хотя иногда не обходится без стычек: очень уж он порой странно себя ведет. Благодаря Рейдерам Рейнора Стетманн может продолжать борьбу с несправедливостью беспринципного Доминиона. Но главное — на «Гиперионе» к нему вернулось то, что он, казалось, навсегда утратил в Тирадоре: вера в то, что он может изменить ход вещей в секторе Копрулу.



Для человека, имевшего столь тесные связи с самыми темными, самыми загадочными аспектами деятельности Доминиона, у Горация Ворфилда было относительно обычное детство. Он родился на Тарсонисе, в прибрежном городке Китруп. Гораций был младшим сыном Шэй и Генри Ворфилдов, которые работали в местной больнице: отец был администратором, а мать – нейрохирургом.

Предполагают, что это близкое знакомство с обыденностью жизни и смерти и определило дальнейшую карьеру Горация. Среди разбросанных по миру беженцев с Тарсониса ходят слухи, впрочем, ничем не подтвержденные, что в детстве Ворфилд пережил насилие. Однако в распоряжении имеется достаточно информации, чтобы допустить такую возможность. Его старшие брат и сестра продолжили медицинскую династию, и очевидных причин тому, что юный Гораций Ворфилд записался в пехотный корпус Конфедерации, не было. Как отреагировала семья на его решение, неизвестно. По трагическому стечению обстоятельств, все члены семьи Ворфилдов находились на Тарсонисе во время первого нашествия зергов. Свидетельств, что они покинули планету, нет, и поэтому они считаются погибшими.

Ворфилд на удивление быстро поднялся по карьерной лестнице в армии Конфедерации. Высшие чины всегда рекомендовали его как человека храброго, с незаурядным стратегическим мышлением, как превосходного лидера. Он прослужил два срока во время Гильдейских войн и получил звание лейтенант-полковника по окончании службы. С Арктуром Менгском Ворфилд познакомился в начале своей военной карьеры во время военных действий на планете Соньян. Менгск был капитаном 33-ей наземной штурмовой дивизии, в которой и служил Ворфилд, впервые понюхавший тогда пороху. Капитан проникся уважением к спокойному, здравомыслящему новобранцу и нашел некоторое сходство его образа мыслей со своим. Во время яростного сражения в Южных Кринских шахтах Ворфилд возглавил атаку на вражеский бункер и взял эту точку, получив во время битвы три пули в плечо. Гораций сразу же был повышен до первого лейтенанта под командованием Менгска. Ветераны 33-ей дивизии до сих пор вспоминают о товариществе двух людей, возникшем в течение первого года войны. Перед завершением Гильдейских войн Менгск выбрал иной путь, чем Ворфилд, который предпочел остаться на военной стезе. Тем не менее друзья не теряли друг друга из виду.

В дальнейшем Ворфилд выполнял задания, более связанные не с военной службой как таковой, а с «миротворческой» деятельностью Конфедерации. Его неприязнь к Конфедерации зрела вплоть до бомбардировки Корхала: Ворфилд узнал о геноциде, будучи в системе Сара, и свидетели говорят, будто он подал прошение об отставке в ту же минуту. Его флагманский корабль, «Железное правосудие», отключил связь с военной сетью и прекратил радиообщение. В команду Ворфилда вошли самые верные офицеры, выбранные им лично. Они последовали за своим командиром в неизвестность.

После этих событий о Горации Ворфилде доносились лишь смутные сведения. Его объявили дезертиром. Ворфилда разыскивали по всей системе Сара и даже за ее пределами. Никто толком не знает, как и когда Ворфилд возобновил связь с Арктуром Менгском, но в первые месяцы формирования «Сынов Корхала» Гораций Ворфилд негласно руководил дерзкими вылазками повстанцев против Конфедерации. Его глубокие знания о военной силе правительства, расположении баз и планах были бесценны для повстанческого движения. Говорят, что именно его разведданные позволили обнаружить на Мар-Саре пси-эмиттер – и даже затем использовать его на Тарсонисе.

По мере того как Доминион устанавливал контроль над сектором, Ворфилд, уже будучи генералом, считался одним из наиболее доверенных советников нового императора. Менгск поручал Ворфилду наиболее важные задания и разработку стратегий. По слухам, перед смертью на Корхале генерал Эдмунд Дюк отзывался о Ворфилде как о «втором избалованном ребенке императора», обвиняя его в том, что он, в виду своего привелигерованного положения, не прибыл в Августград сражаться с зергами.

Ворфилд вышел в отставку в 2501 г., приняв участие в нескольких самых грандиозных сражениях за всю историю сектора Копрулу. Но его военная служба на этом не завершилась. Недавние сообщения о появлении зергов на территории Доминиона обеспокоили императора Менгска достаточно, чтобы вновь призвать своего старого товарища. Теперь генерал Гораций Ворфилд командует всей армией Доминиона. Его имя вновь будет вписано в историю.

Для человека, имевшего столь тесные связи с самыми темными, самыми загадочными аспектами деятельности Доминиона, у Горация Ворфилда было относительно обычное детство. Он родился на Тарсонисе, в прибрежном городке Китруп. Гораций был младшим сыном Шэй и Генри Ворфилдов, которые работали в местной больнице: отец был администратором, а мать – нейрохирургом.

Предполагают, что это близкое знакомство с обыденностью жизни и смерти и определило дальнейшую карьеру Горация. Среди разбросанных по миру беженцев с Тарсониса ходят слухи, впрочем, ничем не подтвержденные, что в детстве Ворфилд пережил насилие. Однако в распоряжении имеется достаточно информации, чтобы допустить такую возможность. Его старшие брат и сестра продолжили медицинскую династию, и очевидных причин тому, что юный Гораций Ворфилд записался в пехотный корпус Конфедерации, не было. Как отреагировала семья на его решение, неизвестно. По трагическому стечению обстоятельств, все члены семьи Ворфилдов находились на Тарсонисе во время первого нашествия зергов. Свидетельств, что они покинули планету, нет, и поэтому они считаются погибшими.



Ворфилд на удивление быстро поднялся по карьерной лестнице в армии Конфедерации. Высшие чины всегда рекомендовали его как человека храброго, с незаурядным стратегическим мышлением, как превосходного лидера. Он прослужил два срока во время Гильдейских войн и получил звание лейтенант-полковника по окончании службы. С Арктуром Менгском Ворфилд познакомился в начале своей военной карьеры во время военных действий на планете Соньян. Менгск был капитаном 33-ей наземной штурмовой дивизии, в которой и служил Ворфилд, впервые понюхавший тогда пороху. Капитан проникся уважением к спокойному, здравомыслящему новобранцу и нашел некоторое сходство его образа мыслей со своим. Во время яростного сражения в Южных Кринских шахтах Ворфилд возглавил атаку на вражеский бункер и взял эту точку, получив во время битвы три пули в плечо. Гораций сразу же был повышен до первого лейтенанта под командованием Менгска. Ветераны 33-ей дивизии до сих пор вспоминают о товариществе двух людей, возникшем в течение первого года войны. Перед завершением Гильдейских войн Менгск выбрал иной путь, чем Ворфилд, который предпочел остаться на военной стезе. Тем не менее друзья не теряли друг друга из виду.



В дальнейшем Ворфилд выполнял задания, более связанные не с военной службой как таковой, а с «миротворческой» деятельностью Конфедерации. Его неприязнь к Конфедерации зрела вплоть до бомбардировки Корхала: Ворфилд узнал о геноциде, будучи в системе Сара, и свидетели говорят, будто он подал прошение об отставке в ту же минуту. Его флагманский корабль, «Железное правосудие», отключил связь с военной сетью и прекратил радиообщение. В команду Ворфилда вошли самые верные офицеры, выбранные им лично. Они последовали за своим командиром в неизвестность.



После этих событий о Горации Ворфилде доносились лишь смутные сведения. Его объявили дезертиром. Ворфилда разыскивали по всей системе Сара и даже за ее пределами. Никто толком не знает, как и когда Ворфилд возобновил связь с Арктуром Менгском, но в первые месяцы формирования «Сынов Корхала» Гораций Ворфилд негласно руководил дерзкими вылазками повстанцев против Конфедерации. Его глубокие знания о военной силе правительства, расположении баз и планах были бесценны для повстанческого движения. Говорят, что именно его разведданные позволили обнаружить на Мар-Саре пси-эмиттер – и даже затем использовать его на Тарсонисе.



По мере того как Доминион устанавливал контроль над сектором, Ворфилд, уже будучи генералом, считался одним из наиболее доверенных советников нового императора. Менгск поручал Ворфилду наиболее важные задания и разработку стратегий. По слухам, перед смертью на Корхале генерал Эдмунд Дюк отзывался о Ворфилде как о «втором избалованном ребенке императора», обвиняя его в том, что он, в виду своего привелигерованного положения, не прибыл в Августград сражаться с зергами.



Ворфилд вышел в отставку в 2501 г., приняв участие в нескольких самых грандиозных сражениях за всю историю сектора Копрулу. Но его военная служба на этом не завершилась. Недавние сообщения о появлении зергов на территории Доминиона обеспокоили императора Менгска достаточно, чтобы вновь призвать своего старого товарища. Теперь генерал Гораций Ворфилд командует всей армией Доминиона. Его имя вновь будет вписано в историю.



Мило Качински — во многих отношениях дитя войны келморийской гильдий.

Мило, племяннику главы гильдии Келаниса Абрама Качински, предстояло унаследовать значительную часть семейного транспортного бизнеса. Его старший брат, Виктор Качински, стоял во главе вооруженной группировки кирковщиков, наносившей точечные удары по отрядам Конфедерации на Артезии-Прайм. За пристрастие к подкладыванию паучьих мин, чтобы слегка ослабить неприятельский отряд и затем напасть из засады, Виктора прозвали «Тарантулом Качински». Мило боготворил брата — героя войны. Он часами напролет смотрел, как тот мастерит и подгоняет паучьи мины для своих операций.

Молодой Качински очень увлекался робототехникой и порядком поднаторел в сооружении разных сложных приборов. За оснащение двери женской раздевалки механизмом «дистанционной автоматизации» его отчислили из школы. Впрочем, вскоре он повзрослел и перестал дурить: боевые заслуги брата служили ему примером для подражания. Он надеялся снискать такое же признание в своей работе. Мило прекрасно учился, «перепрыгнул» несколько курсов и в 17 лет, окончив университет Сакаи, стал дипломированным инженером-механиком. Они с Виктором решили вместе взяться за выполнение честолюбивого замысла: создание независимой инженерной корпорации и разработку космических судов с системой навигации, основанной на искусственном интеллекте, — самой совершенной из ныне существующих.

Однако спустя два месяца после того, как Мило окончил институт, Виктор был убит во сне призраками Доминиона: император Менгск решил «упростить» отношения своего нового правительства с Синдикатом. Высказывались предположения, что Менгск хотел заодно завладеть чертежами космического корабля: мастерская, где работали братья, была перевернута вверх дном.

Келморийцы отреагировали гневно, но не слишком бурно: Синдикат был не в том положении, чтобы позволить себе вооруженное мщение. Абрам Качински, дядя Мило, произнес речь, в которой призвал сограждан к установлению мира с Доминионом, и Мило стало ясно, что с келморийцами — и с собственной семьей — ему больше не по пути. Он покинул Морию и отправился на поиски Джима Рейнора. Виктор рассказывал ему, что познакомился с Рейнором в каком-то баре на планете Мар-Сара, и отзывался о бывшем шерифе, ныне главе повстанцев, в самых восторженных словах. Мило этого было достаточно. Он хотел воевать против Доминиона и жаждал найти такого героя, за которым он мог бы следовать, как раньше следовал за братом.

На «Гиперионе» те, кто знал о прошлом Мило, — их было немного, — воздали должное решительности, с которой он отказался от сытой и спокойной семейной жизни и выступил против Менгска. Рори Свонн, заядлый противник келморийцев, поначалу яростно спорил с Рейнором, убеждая его не брать Качински на борт. Однако со временем он проникся к юному инженеру-идеалисту уважением и даже поручил ему руководить отделом роботостроения в центре военных разработок «Гипериона».

Мило Качински — во многих отношениях дитя войны келморийской гильдий.

Мило, племяннику главы гильдии Келаниса Абрама Качински, предстояло унаследовать значительную часть семейного транспортного бизнеса. Его старший брат, Виктор Качински, стоял во главе вооруженной группировки кирковщиков, наносившей точечные удары по отрядам Конфедерации на Артезии-Прайм. За пристрастие к подкладыванию паучьих мин, чтобы слегка ослабить неприятельский отряд и затем напасть из засады, Виктора прозвали «Тарантулом Качински». Мило боготворил брата — героя войны. Он часами напролет смотрел, как тот мастерит и подгоняет паучьи мины для своих операций.

Молодой Качински очень увлекался робототехникой и порядком поднаторел в сооружении разных сложных приборов. За оснащение двери женской раздевалки механизмом «дистанционной автоматизации» его отчислили из школы. Впрочем, вскоре он повзрослел и перестал дурить: боевые заслуги брата служили ему примером для подражания. Он надеялся снискать такое же признание в своей работе. Мило прекрасно учился, «перепрыгнул» несколько курсов и в 17 лет, окончив университет Сакаи, стал дипломированным инженером-механиком. Они с Виктором решили вместе взяться за выполнение честолюбивого замысла: создание независимой инженерной корпорации и разработку космических судов с системой навигации, основанной на искусственном интеллекте, — самой совершенной из ныне существующих.

Однако спустя два месяца после того, как Мило окончил институт, Виктор был убит во сне призраками Доминиона: император Менгск решил «упростить» отношения своего нового правительства с Синдикатом. Высказывались предположения, что Менгск хотел заодно завладеть чертежами космического корабля: мастерская, где работали братья, была перевернута вверх дном.

Келморийцы отреагировали гневно, но не слишком бурно: Синдикат был не в том положении, чтобы позволить себе вооруженное мщение. Абрам Качински, дядя Мило, произнес речь, в которой призвал сограждан к установлению мира с Доминионом, и Мило стало ясно, что с келморийцами — и с собственной семьей — ему больше не по пути. Он покинул Морию и отправился на поиски Джима Рейнора. Виктор рассказывал ему, что познакомился с Рейнором в каком-то баре на планете Мар-Сара, и отзывался о бывшем шерифе, ныне главе повстанцев, в самых восторженных словах. Мило этого было достаточно. Он хотел воевать против Доминиона и жаждал найти такого героя, за которым он мог бы следовать, как раньше следовал за братом.

На «Гиперионе» те, кто знал о прошлом Мило, — их было немного, — воздали должное решительности, с которой он отказался от сытой и спокойной семейной жизни и выступил против Менгска. Рори Свонн, заядлый противник келморийцев, поначалу яростно спорил с Рейнором, убеждая его не брать Качински на борт. Однако со временем он проникся к юному инженеру-идеалисту уважением и даже поручил ему руководить отделом роботостроения в центре военных разработок «Гипериона».



Грэйвен Хилл вырос на Умодже в относительно мирной и стабильной обстановке. С его воспитанием не очень вяжутся рубцы от боевых ран, испещряющие его лицо, и длинный перечень знакомств, заведенных на черном рынке. Родители ожидали, что сын пойдет по их стопам и выберет политическую карьеру. Однако Грэйвен не видел в политике никакого толку.

Когда между Келморийским синдикатом и терранской Конфедерацией вспыхнула Война гильдий, перед Грэйвеном неожиданно открылась возможность отсрочить тяжкую повинность «светской жизни». К радости родителей, ярых антиконфедерационистов, он решил вступить в ряды «неофициальных» защитников синдиката. Но если большинством добровольцев двигал боевой пыл и стремление победить Конфедерацию, то Грэйвен имел в виду гораздо более прагматические цели. Ему удалось на выгодных условиях завербовать отряд наемников для охраны ценных келморийских месторождений.

Грэйвен сдружился с одним из наемников, Реми Харрисом. Вдвоем они заключили еще более выгодный договор с Конфедерацией. Как при этом сохранять верность собственному правительству, которое находилось с Конфедерацией в состоянии войны, – это Грэйвена не волновало. Война превратилась в бизнес. Какая разница, на кого работать? Лишь бы платили в срок и сполна.

Вскоре после окончания Войны гильдий Грэйвен и Реми открыли собственную службу наемных войск. Когда группировка «Сыны Корхала» развязала партизанскую войну против Конфедерации, они стали поставлять солдат обоим противникам: все больше выручки. Но эта игра с огнем закончилась для партнеров очень плохо. Войскам Конфедерации удалось захватить отряд повстанцев, в который входили наемники, и определить, откуда их оружие: от Хилла и Харриса! За сотрудничество с бунтовщиками Конфедерация устроила налет на главный офис компании. Реми был убит, Грэйвену удалось скрыться. Он бежал на Умоджу.

По возвращении на родину Грэйвен обнаружил, что вся семья отреклась от него: он не разговаривал с близкими со времен Во